<<<...   Тот же святитель указывает на тот факт, что богатство часто служит к удовлетворению греховных вожделений, тогда как бедность налагает в этом отношении узду даже на тех, кто вообще склонен к порочной жизни. Поэтому, учит он, не следует во что бы то ни стало избегать бедности и стремиться к богатству (Basilius M., Hom in Ps. 44, 1.).

Но труд есть средство держать в повиновении тело и делать добро другим, и, кроме того, по заповеди Божией, это долг каждого человека; труд также нечто само по себе пре-красное и доставляющее удовлетворение. Различные виды труда оцениваются по степени их важности для души. В этом отношении брат Василия Великого, Григорий Богослов, считает опасным для христиан государственную службу (Greg. Nyss., De beat., orat. I.).

Он же очень хорошо рисует разницу между истинными и ложным богатством. Истинное богатство в добродетели, ложное богатство — преходящие земные сокровища, прельщающие и совращающие нашу душу. Беден тот, кто лишает себя таких драгоценных благ, как воздержание, трезвость, скромность, ум, справедливость; такого рода бедность действительно достойна сожаления. Кто добровольно отрекся от греха и порока, тоже беден; но его бедность заключается в том, что он не дал места в сердце своем сетям дьявола, он гнушается сокровищ нечистого; такие бедные блаженны у Господа (Greg. Nyss., De beat., orat. I.).

Из учения об истинном и ложном богатстве исходит также Тертуллиан, когда увещевает женщину-христианку не гнушаться брака с бедным христианином: богатая жена, говорит он, приносит мужу земные сокровища, зато бедный муж приобщает ее к людям, которым, по словам Спасителя, принадлежит Царствие Небесное, и таким образом дает ей богатства другого высшего рода (Tert., Ad uxorem, 2, 8.).

Аналогично высказывается блаженный Иероним в своем толковании Евангелия от Луки, а именно слов Спасителя: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным». Святой подчеркивает слово «неправедным». Ибо, говорит он, всякое богатство — неправедного происхождения, источник его несправедливость; что приобрел один, то потерял другой. Но Иероним считает возможным также богатство, приобретенное честным путем, не в ущерб другому. Богатство также не гибельно для души, если пользоваться им, как следует. Бедность же не смягчает вины бедняка, не берегущего свою душу от греховных поползновений. Итак, для св. Иеронима исключительным мерилом оценки человека уже является не внешний факт бедности и богатства, а нечто другое, живущее в самом сердце человека (Hierom. , Ep. 71 ad Lucin. 4.).

Св. Амвросий Медиоланский тоже оставляет в стороне внешние факты. Не бедность священна, и не всякое богатство — преступно. Бедность красится благочестием, а богатство позорят излишества. Сами по себе богатство и бедность вещи безразличные (Ambr., Expositio evang. Sec. Luc. 8, 13.). Святитель различает также мудрость плоти и мудрость от Бога; первая, — говорит он, — выше всего ценит выгоды и удобства, доставляемые богатством, вторая же ни во что не ставит этот все-общий кумир (Ambr., De off. ministr. 3, 9). Здесь сказывается противоречие между римским и христианским мировоззрением, их различная оценка фактов экономической жизни. Он осуждает несправедливое распределение собственности, роскошь и ростовщичество.

Отсюда он выводит обязанность имущих — раздачу милостыни. При этом он пере-числяет милости, даруемые Богом, творящим милостыню, которая есть противоядие для ко-рыстолюбия и вторая купель души; конечно, в воздаяние за милостыню можно ждать отпу-щения лишь менее важных прегрешений, и то тогда, когда она соединяется с верой. Милостыня проявляется в различной форме, например, как гостеприимство, как забота об украшении храмов или как выкуп из темницы узников. При раздаче милостыни надо соблюдать известную меру.

Итак, истинному богатству отцы дают различные определения, но чаще всего они исходят из следующего определения: богат тот, кто имеет все то, что желает себе. Отсюда они выводят положение: истинное богатство заключается в бедности желаний. Старания отцов вызвать к жизни новую оценку богатства и бедности увенчались успехом. Доказательством тому служит тенденция, выраженная мыслью о том, что материальная нищета сама по себе еще не знак совершенства, а богатство не доказывает греховности богатого.